Регулятор вводит запрет на профессию для банкиров на практике
Регулятор вводит запрет на профессию для банкиров на практике — поводом для ужесточения регулятивного надзора и реанимации черных списков стал крах четырех банков Анатолия Мотылева.
Банк России, не дожидаясь законодательных изменений, вводит пожизненный запрет на профессию для банкиров, которые повторно довели кредитную организацию до краха. Регулятор не будет согласовывать таких лиц на должности топ-менеджеров банков. Также ревизоры ЦБ в ходе проверок будут проявлять повышенное внимание к банкам, которые принимают на работу «проштрафившихся» банкиров на должности, не требующие согласования с ЦБ (например, вице-президента). Для этого ЦБ обещает неукоснительно применять свои черные списки банкиров (до сих пор непубличны), а также свое мотивированное суждение при согласовании на банковские должности. Цель ЦБ — исключить миграцию недобросовестных банкиров на рынке. Об этом «Известиям» рассказал источник, близкий к Банку России.
Президент Ассоциации региональных банков России (АРБР), председатель комитета Госдумы по экономической политике, инновационному развитию и предпринимательству Анатолий Аксаков также слышал о внедрении ЦБ такого подхода. По его словам, обсуждение этой проблемы включено в повестку встречи топ-менеджеров банков с руководством ЦБ в Сочи 2 сентября.
В Министерстве финансов концептуально поддерживают запрет на профессию.
— Деловая репутация — вещь достаточно субъективная, определяется надзорным органом. В части банков, страховых компаний, НПФ и всего прочего это определяет Центральный банк как надзорное ведомство, — сказал «Известиям» замминистра финансов Алексей Моисеев. — На мой взгляд, абсолютно справедливо, что ЦБ использует свои полномочия, вводя запрет на профессию, когда есть явный негативный опыт, — причем запрет является, по всей вероятности, закономерным, если это происходит дважды подряд или просто дважды.
Близкий к ЦБ источник отметил, что необходимость срочного введения пожизненного запрета на профессию стала регулятору очевидной после краха четырех банков империи Анатолия Мотылева, экс-президента и владельца банка «Глобэкс» (спасен в 2008 году ВЭБом за 87 млрд рублей). Крах банков Мотылева (лицензии отозваны на днях у «Российского кредита», М-банка, АМБ-банка, «Тульского промышленника») стал крупнейшим страховым случаем в истории российской банковской системы на фоне массовых закрытий других российских банков. С начала 2015 года ЦБ отозвал лицензии уже у 47 банков, за 2014 год — у 79, годом ранее — у 29, в 2012 году — у 19. Фонд страхования вкладов близок к опустошению, и в сентябре Агентство по страхованию вкладов (АСВ) намерено обратиться за кредитом в ЦБ размером 110 млрд рублей на 5 лет.
16 июня 2015 года, выступая в Госдуме, председатель ЦБ Эльвира Набиуллина анонсировала намерение регулятора ужесточить надзор за банками, несмотря на кризис.
— Сложности в экономике и финансовой сфере не повод сворачивать политику оздоровления банковского сектора, более того, мы считаем необходимым усилить надзор за банками. Регулятор всегда шел на такие крайние меры [отзыв лицензии] из-за нарушений банковского законодательства, проведения сомнительных операций, накопившихся финансовых проблем и из-за того, что кредитные организации скрывали реальное финансовое положение, — заявила тогда глава ЦБ, не уточнив нюансы планов регулятора.
По словам источника, близкого к Банку России, пожизненная дисквалификация банкиров за рецидив станет оперативной мерой качественного ужесточения надзора со стороны ЦБ. Разговоры об этом тянутся с докризисных 2000-х годов. Подобную пожизненную дисквалификацию банкиров предлагал ввести еще бывший первый зампред ЦБ Андрей Козлов, убитый в сентябре 2006 года. До сих пор на уровне закона это зафиксировано не было, а инициативы парламентариев не дошли до какой-либо реализации.
Сейчас российские банки по инструкции от ЦБ под номером 109-И обязаны согласовывать с мегарегулятором своего руководителя, его заместителей и членов правления, главного бухгалтера и их замов. Кроме того, согласованию подлежат и сделки, в ходе которых приобретается 20% и более акций банка. В свою очередь, Банк России в месячный срок со дня получения уведомления дает согласие на указанные назначения или представляет мотивированный отказ. При согласовании на банковские должности ЦБ использует так называемые черные списки, куда попадают топ-менеджеры, заподозренные в причастности к преднамеренному банкротству, выводу активов из банков, обналичиванию денежных средств, фальсификации отчетности и иным серьезным нарушениям в банковской сфере. По данным ЦБ, в апреле 2015 года в черном списке ЦБ было 3,4 тыс. человек, в 2014 году их было 2828 человек, а в 2013-м — 2745 человек. Все они — кандидаты на пожизненную дисквалификацию.
— До кризиса ЦБ был более лояльным в процессе согласования: регулятор мог отказать в согласовании на банковские должности тем банкирам, которые состоят в черном списке, — рассказывает источник «Известий». — А мог и разрешить: иногда фигурантам черного списка удавалось убедить ЦБ, что они лично не причастны к краху банка, и устроиться на руководящую должность в другой банк. Например, кандидаты могли предоставить документы, из которых следует, что сделки, которые привели к краху банка, ими не подписывались, совершались в обход их согласия и др.; иногда речь шла о личных договоренностях с ЦБ «забыть прошлое». Если же речь шла о нетоповых постах — процесс был еще более простым.
ЦБ в 2014 году заявил, что стал более активно пользоваться черными списками, сообщалось об отстранении от работы в банках 60 человек.
— Уголовные дела возбуждаются по нашим заявлениям в каждом третьем случае, подозреваемые задерживаются, — отметил Сухов. — Мы более активно пользуемся таким инструментом, как отстранение руководителей от работы в банках.
По некоторым оценкам, доля криминальных банкротств в российской банковской системе может доходить до 80%. Тем не менее, по словам адвоката компании «Деловой фарватер» Сергея Литвиненко, собственно руководителей и владельцев лопнувших банков в России практически не преследуют в уголовном порядке, а значит, и такое дополнительное наказание, как лишение права занимать определенные должности и заниматься определенной деятельностью (ст. 47 УК), к ним почти не применяется.
Кроме того, закон о банкротстве (закон о банкротстве банков был интегрирован в общий закон о банкротстве осенью 2014 года) сейчас предусматривает, что те акционеры и руководители банков, которые были привлечены к какой-либо ответственности в процессе банкротства организации, в течение 5 лет не могут владеть или контролировать более 5% акций другого банка или занимать руководящие должности в банках. Но обычно до таких дисквалификаций дело не доходит. Действующие запреты достаточно легко обходятся, отмечает Литвиненко: проштрафившиеся банкиры без особых проблем устраиваются на должности, не требующие согласования с ЦБ (например, вице-президента), и приобретают акции банков пакетами до 20%. Или же банкиры могут устраиваться в кредитные организации на руководящие должности нелегально — то есть формально человек не работает в банке.
— Пожизненный запрет на профессию для банкиров никак не устраняет эти способы и не делает их нереальными в воплощении, — резюмирует Литвиненко. — Но это не отменяет важности нововведения как задела на будущее, чтобы не допустить повторения «мотылевской» ситуации в нынешних масштабах. Запрет на профессию для недобросовестных банкиров назрел уже давно. Если бы такой запрет ввели хотя бы 3–4 года назад, то можно было бы не допустить, чтобы криминализированный менеджмент переходил из банка в банк. Но вопрос не был решен до сих пор, что является результатом общего неэффективного управления и контроля банковского сектора в стране со стороны ЦБ. До активной чистки банковской системы (когда нарушения банками действующих законов, в частности антиотмывочного, становились все очевиднее) проблема не воспринималась с должной степенью серьезности. И никто не предполагал, что она может привести к опустошению фонда страхования.
По словам источника, на рынке много примеров перетока банкиров, ранее трудившихся в банках, у которых отзывалась лицензия, в другие кредитных организации. Например, старший вице-президент, член правления банка «Открытие» Владимир Рыкунов (с июня 2015 года; а в 2014 году — предправления банка «Петрокоммерц») в 1992–1996 годах был предправления банка «Глория» (банк лишился лицензии в 1996-м), о чем говорится в его биографии на сайте банка. Зампред, член правления многие годы санируемого АСВ банка «Российский капитал» Эльмира Тихонычева (с 2010 года) в 2008–2010 годах была предправления Мультибанка («дочка» группы «Техносила»), который ЦБ закрыл в 2011 году, о чем также сказано в биографии менеджера. Заместитель президента банка «ФК «Открытие» (с 2009 года) Ирина Гордеева, являющаяся также членом правления, в 1991–1996 годах занимала пост зампреда Инновационного банка экономического сотрудничества (лишился лицензии в 1998-м).
Официальные представители ЦБ и АСВ не ответили на запрос «Известий».
Зампредседателя Национального совета финансового рынка Александр Наумов считает, что если ЦБ будет последователен при использовании черного списка, обойти запрет на профессию банкирам из черного списка будет фактически невозможно, «разве что сменить фамилию или пол». По словам Литвиненко, часть несогласованных ЦБ банкиров из черного списка сменит профессию (например, устроится консультантом по финансам в какую-либо компанию), кто-то может стать востребованным за границей, а часть продолжит работать, просто будут обходить дисквалификацию, работая вчерную.
Начальник аналитического управления банка БКФ Максим Осадчий считает, что если ЦБ не будет искать бенефициаров, инициатива по чистке банковской элиты снова ничем не кончится.
— К примеру, подписи Сергея Пугачева, который контролировал почивший Межпромбанк, не было ни на одном документе, всё по его поручениям выполнял топ-менеджмент, — говорит Осадчий. — Но есть проблема в выявлении истинных конечных бенефициаров, которые часто прячутся за подставными собственниками. Например, в АМБ-банке Анатолия Мотылева официально у него не было доли, а конечными бенефициарами были названы семь физлиц, включая председателя совета директоров банка Сергея Горяшина. В капитале М-банка Мотылеву официально принадлежало только 5,8%. В «Тульском промышленнике» у Мотылева официально не было доли, но он был бенефициаром банка. Аналогичная ситуация складывалась и с его негосударственными пенсионными фондами. Только в одном из фондов Мотылев указан в качестве конечного бенефициара, да и то с микродолей. Аналогичная ситуация была и в случае дагестанских банков — истинные владельцы банков, как правило, прятались за целыми аулами фиктивных акционеров. Из этой истории следует извлечь важный урок: нужно строго наказывать и фиктивных собственников, и истинных, приведших к краху банка.