Михаил Задорнов: Дальнейшие колебания ипотечного рынка будут зависеть от цены квадратного метра

Президент «ВТБ 24» Михаил Задорнов предрекает в 2017 г. заметный рост экономики, и его прогнозы для банковского бизнеса не менее оптимистичны. Задорнов говорит, что население второй кризис подряд ведет себя по отношению к банкам очень лояльно – платит по долгам и сокращает просроченные долги гораздо лучше, чем компании. Несмотря на интерес к покупкам банков, группа ВТБ пока на этом поприще не преуспела, исключение – рынок медицинского страхования, от которого Задорнов ждет миллиарды рублей сборов и миллионы новых клиентов.

В следующем году «ВТБ 24» объединится с головным банком группы ВТБ, а сам Задорнов размышляет над тем, присоединяться ли к команде объединенного банка. Как банкир, он готовится к тому, что в следующем году рост спроса на услуги банков будет задавать именно население, как экономист – к тому, что после относительно легкого для выполнения бюджета 2017 года последует более сложное время.

Один дешевле двух

– Принято решение объединить ВТБ и «ВТБ 24», в какие сроки оно пройдет?

Объединение банков обсуждается с конца 2014 г. Было несколько вариантов развития бизнеса, но решено в итоге объединить ВТБ и «ВТБ 24» к январю 2018 г. За год будет подготовлено юридическое объединение, и еще два года займет объединение команд, сетей, IT-платформ и проч. Эффект от объединения полностью проявится примерно в начале 2020 г.

– Сколько объединенный банк сможет сэкономить на затратах?

Детальная финансовая модель появится в марте 2017 г., до тех пор сказать сложно. Наблюдательный совет ВТБ принял решение, что стратегической задачей менеджмента ВТБ и «ВТБ 24» на следующие три года является интеграция банков. Точная оценка затрат и выгоды будет позже.

– То есть точно вы не знаете, выиграет от этого группа или нет? Означает ли это, что объединение может не состояться?

Разумеется, мы понимаем плюсы и минусы объединения на основании тех проектов, которые группой уже были проведены. На примере сделки по присоединению Транскредитбанка (ТКБ) могу сказать, что изначально планировалось снижение издержек объединенного банка в размере 50% расходов ТКБ, но в итоге оптимизация дала 70%: из 14 млрд руб. расходов осталось 5 млрд руб. Произошло это через два года после юридического объединения.

– Какова будет ваша роль после объединения банков?

Мне предложено войти в правление ВТБ, роль и сферу ответственности еще обсуждаем. Все станет ясно к концу года или в январе 2017 г.

Покупать нечего

– В начале года группа ВТБ вела переговоры о покупке Запсибкомбанка. Почему сделка не состоялась?

Мы несостоявшиеся сделки не комментируем. Я могу лишь сказать, что и ВТБ и «ВТБ 24» – т. е. группа ВТБ – внимательно анализируют все возможности на банковском рынке. С точки зрения неорганического роста смотрим на региональные банки, которые имеют здоровый бизнес.

– Сейчас есть объекты, которые вам интересны?

Безусловно. Группа постоянно ведет работу по поиску объектов для приобретения.

– За последние пару лет на рынке появились группы консолидаторов (Бинбанк, Промсвязьбанк, Совкомбанк и т. п.). Вы тоже говорите, что проявляете интерес, но тем не менее ни одной сделки с вашим участием не было. Что останавливает?

Несколько лет шло объединение ВТБ и Банка Москвы – это достаточно сложная в корпоративном плане процедура. Если ты интегрируешь два банка, то сделать одновременно что-то еще даже юридически сложно. На этот период у тебя закрывается окно возможностей – менеджмент концентрируется на этой сделке.

Мы сейчас завершили два крупных проекта на рынке страхования – вели работу по интеграции здорового бизнеса МСК и «ВТБ страхования». Группа ушла с рынка автомобильного страхования еще два года назад. Еще в 2012 г. МСК была третьим по размеру сборов игроком на рынке ОСАГО. После дискуссий с регулятором, поняв, куда двигается рынок, мы сознательно свернули «моторы» и сосредоточились на здоровой части бизнеса – личное, банковское, имущественное страхование, ДМС, перестрахование.

В рамках новой трехлетней стратегии развития страхового бизнеса «ВТБ страхование» на прошлой неделе закрыло сделку с немецкой страховой компанией Allianz по приобретению «Росно МС» – второго по размеру игрока рынка обязательного медицинского страхования (ОМС) с клиентской базой примерно в 17,5 млн человек. Год-полтора потребуется на полную интеграцию бизнеса ОМС: объединенная компания будет первой на рынке с долей около 18% и с 24 млн активных клиентов. С точки зрения розницы группы – помимо большого самостоятельного бизнеса в сфере медицины и достаточно большого рынка – это дополнительная клиентская база. Для нас важно, что пересечения по клиентам почти нет, тогда как, к примеру, у «ВТБ 24» с Банком Москвы оно очень высокое – по некоторым регионам до 30% клиентов.

Я думаю, мы примерно удвоим ту клиентскую базу физлиц, которой можем делать предложения финансовых продуктов, не обязательно банковских, но, например, страховых, пенсионных. У нас большие планы на страховой бизнес: рынок ОМС достигнет 1,8 трлн руб. уже в 2017 г. Группа ожидает 250 млрд руб. сборов по ОМС в 2017 г.

– Мы правильно вас поняли, что новых сделок на банковском рынке, не считая внутренней интеграции группы, нет, поскольку менеджмент занят?

Нет, неправильно.

– Вас не устраивает качество активов?

Естественно, наши специалисты проверяют качество активов того или иного банка. Это должен быть бизнес достаточно большого масштаба для того, чтобы ВТБ было целесообразно им заниматься. Нас не интересуют банки, которые находятся за пределами топ-100, поскольку усилия по работе с ними такие же, как с банком из топ-30: отвлечение ресурса то же самое.

– И каково качество активов у банков, которые вы смотрели?

В России мы оценили порядка 50 банков. Для более углубленного анализа отобрали очень небольшое число банков, которые нам в принципе интересны. До конкретного due diligence дело доходит в очень небольшом числе случаев. Самый простой ответ на ваш вопрос – не так-то много потенциальных объектов для сделок слияния и поглощения. У каждого банка, как и у каждого человека, своя история. В большинстве случаев затраты не будут соответствовать потенциальной синергии от бизнеса или просто собственники переоценивают стоимость банков. Не все из них готовы с балансовыми убытками выходить из капитала. Для нас это тот случай, когда продукт, который ты хочешь купить, редко появляется на рынке: мы фокусируемся на крупных розничных историях.

Заработать на медицинском туризме

– Можете рассказать, как будете монетизировать новую гигантскую аудиторию, полученную от страховщиков?

Для нас на следующие три года, помимо тех традиционных видов страхования, которые мы сейчас активно продаем, очень важно страхование жизни: накопительное, инвестиционное. «ВТБ страхование жизни» будет иметь к концу 2016 г. около 13 млрд руб. премий.

Медицинское страхование – ОМС – является достаточно низкомаржинальным продуктом. Мы хотим этот бизнес масштабировать и за счет масштабов получить большую прибыль. Это будет продажа небольших коробочных продуктов, которые дают возможность за счет полиса получить базовую диагностику и несколько базовых, наиболее востребованных населением медицинских услуг. В условиях, когда расходы на здравоохранение в бюджете относительно уменьшаются, населению придется так или иначе софинансировать медицинские услуги. Наша задача на следующие годы: во-первых, эти услуги правильно скомпоновать, во-вторых, обеспечить клиентский спрос на действительно качественные медицинские услуги. Изучаем, какие еще продукты можем продавать как нашей банковской клиентской базе (сейчас – порядка 25 млн человек), так и дополнительной (17 млн человек).

– То, что вы говорите, – это идеи, о которых мы слышим довольно часто...

Во-первых, это такие услуги, которые будут востребованы массово. Это позволит нам заметно увеличить бизнес по целому ряду направлений – не только по страховому. Надеюсь, мы сможем с Минздравом России и региональными министерствами здравоохранения реализовать целый ряд совместных проектов. К примеру, мы инвестировали в строительство и полную реконструкцию областных больниц в двух регионах и крупнейшего диагностического центра. Это было осуществлено на кредиты группы ВТБ. Уже сейчас ясно, что это полностью окупаемые проекты, которые при минимальном участии государства дают эффект. Имея компанию, специализирующуюся на ОМС, понимаем: это потенциально большой бизнес. Для иллюстрации: за первые полгода 2016 г. в Россию после девальвации рубля въехало большое количество иностранных граждан с целью получить медицинские услуги. Только за первые полгода им оказано медицинских услуг на несколько десятков миллиардов рублей.

– Этот медицинский туризм из Европы или Азии?

Совершенно разные страны. Вы удивитесь, есть, например, Тайвань и Таиланд. Есть, естественно, и Казахстан, и другие страны ближнего зарубежья. В России есть медицинские учреждения и определенные виды медицинских услуг с достаточно сильными школами и специалистами. Мы понимаем, что это нужно людям, как нужна ипотека или кредит на автомобиль. Доля государственного финансирования в медицине будет уменьшаться, доля частных денег будет расти. Ясно, что в силу девальвации меньше россиян сможет лечиться за границей. Кстати, импорт медицинских услуг достигал колоссальных сумм в 2012–2013 гг., что заметно по платежному балансу страны. Тогда наблюдался массовый медицинский туризм соотечественников. Ясно, что в сегодняшних условиях и в перспективе число людей, которые могли еще два года назад поехать лечиться за границу, объективно сократилось. Значит, качественные услуги внутри России будут востребованы: люди готовы их софинансировать.

– Какие услуги пользуются спросом?

Самые разные – от косметических операций до кинезиотерапии. Есть относительно несложные процедуры и диагностика, которые в России в соотношении цена/качество лучше, чем в Европе или Азии.

Люди стали меньше тратить

– Давайте вернемся к розничному бизнесу. Вы не так давно сказали, что в ближайшие два года доля просроченной задолженности снизится. Это произойдет за счет роста портфеля?

Не только за счет него. Просрочка по розничным кредитам в 2008 г. была на уровне примерно 3,5% от кредитного портфеля (в 2007 г. – 3,2%). Максимальный уровень – 7% – наблюдался в 2010 г., когда просроченная задолженность полностью вызрела. Соответственно, как только начался рост портфеля, произошло размывание новыми выдачами – вот откуда взялась доля просрочки в 4–4,5% в 2012 –2013 гг.

Кроме того, банки через какое-то время активно продают старые долги. Мы такие долги пропустили через собственный коллекшн, через внешних коллекторов, а затем продали. Недавно «ВТБ 24» завершил продажу 50 млрд руб. старой просроченной задолженности. Активный рост портфелей в 2017–2018 гг. и продажи проблемных активов приведут к снижению доли просроченной задолженности до уровня 4,5–5%.

Но есть и третий фактор, который абсолютно не похож на прошлый кризис, – люди сейчас платят существенно лучше, чем это было и в 2010–2011 гг., и в 2012–2013 гг.

– Лучше стали платить те, кто банкам задолжал?

Все. В «ВТБ 24» стоимость риска в 2016 г. (по всем видам кредитов, включая малый бизнес) должна была быть примерно 3,1%. Но по итогам года мы получим показатель ближе к 2,5%. Причем это касается и автокредитования, и потребкредитования, и ипотеки. По всем продуктам примерно на 15–20% показатель стоимости риска в «ВТБ 24» лучше, чем мы предполагали. Во многом потому, что банк начал зажимать риски в конце 2013 – 2014 г.

Но и на примере «Почта банка» мы видим показатели рисков существенно лучше плановых. Это не только наши усилия. Клиенты всех сегментов, включая нижнемассовый, ведут себя лучше, чем в прошлые годы. Люди хотят досрочно гасить долги, допускают меньше просрочек, и у нас очень эффективно работает сбор.

Весь прирост просроченной задолженности банковской системы в 2016 г. – это всего 31 млрд руб. Это меньше, чем было в 2007-м или 2008 г. Нового прироста просрочки практически нет. В 2014–2015 гг. были приросты по 200 млрд руб. в год, даже в относительно благополучном 2013 году было 130 млрд руб.

Но, к сожалению, есть и другая тенденция – рост доли просрочки в корпоративных портфелях. Корпоративное кредитование, которое в 2015 г. росло активно на замещении внешних долгов, будет впредь расти медленно, будет происходить накапливание плохих долгов.

– Почему поменялось клиентское поведение – люди стали больше зарабатывать, они напуганы коллекторами, они стали более грамотными?

Первая причина – люди сократили свои расходы существенно больше, чем потеряли в доходах. Это видно по показателям розничного товарооборота. Реальные доходы упали на 7% в 2015 г., а товарооборот – на 12–13%. То есть люди стали просто меньше тратить. Это говорит о том, что они не уверены в будущем и предпочитают на всякий случай погасить долги. Причем как текущий долг, так и долг, который уже был просрочен. Это четко проявившееся поведение. Например, в 2014–2015 гг. у нас в целом досрочное погашение по ипотеке было меньше 1%. Сейчас это где-то 1,3% от всего портфеля в месяц. То есть люди, даже те, которых ничего к этому не подталкивает, хотят погасить кредит досрочно. По автокредитам это еще сочетается с дороговизной каско – мы видим, что люди покупают фиктивные полисы, многие ездят уже без страховок. Банки требуют, чтобы была страховка, поэтому люди гасят автокредиты для того, чтобы не покупать полис каско.

По автокредитам досрочное погашение достигает почти 2% от портфеля. Такого никогда не было. Это очевидный признак неблагополучия рынка автострахования.

До 2014 г. существенную роль на рынке играли банки-монолайнеры. Они загрузили народ большим объемом кредитов по высоким ставкам. Сейчас их доля резко упала – с 20% рынка без ипотеки в 2013 г. до менее 10% новых продаж сегодня. За счет этого доля просроченных кредитов снижается у всего рынка. Ну и влияние госбанков и их качественного риск-менеджмента. Группа ВТБ и Сбербанк суммарно концентрируют 73% рынка ипотеки и 60% рынка кредитования населения в целом. Естественно, чем качественнее у нас риск-менеджмент, тем лучше это сказывается на рынке.

– Стоит ли ждать, что банки ужесточат требования к заемщикам в связи с законом о коллекторской деятельности?

Мы все время подстраиваем риски под экономическую ситуацию, но по сравнению с 2013–2014 гг. сейчас, наоборот, произошло некоторое ослабление требований к заемщикам. Риски подстраиваются под реальную платежеспособность клиентов.

– Вы ожидаете, что взыскивать долги будет сложнее?

Нет, потому что в «ВТБ 24» собственный коллекшн. За последние два года банк вложил немало средств и усилий, чтобы исследовать поведение клиентов. Вы удивитесь: 10% клиентов допускают просрочку, но мы о ней даже не напоминаем – это люди, которые регулярно опаздывают на работу, никогда не платят вовремя, получают штраф, но через месяц все равно опаздывают с платежом. 30% клиентов, вышедших на просрочку, мы даже не звоним. Мы собираем 96–98% тех платежей, что вываливаются на просрочку свыше семи дней, а это 500 000–600 000 кредитов.

Откуда деньги

– ЦБ и АСВ довольно сильно скорректировали прогноз по росту вкладов по банковской системе. Каким образом банки будут эти деньги замещать, на ваш взгляд?

Мы рассчитываем, что средства населения на банковских счетах будут расти темпом в 8–10% в год. Эти темпы роста будут немного отставать от роста кредитных портфелей, но...

– То есть вы сможете фондировать кредиты группы?

Конечно! Более того, сейчас розница группы ВТБ передает порядка 1 трлн руб., а через три года предполагаем, что будем передавать порядка 2 трлн руб. для корпоративного кредитования. Розница привлекает больше средств, чем ей нужно.

На следующие три года даже с учетом интеграции у нас цель иметь 24% рынка кредитования населения к концу 2019 г. (пока – 19,5%) и 15–15,5% рынка депозитов: уменьшить долю валюты и увеличить рублевый портфель, рассчитывая, что поведение рубля, нефти, мировых рынков способствует постепенному возврату наших клиентов к сбережению в рублях. Собственно, этот процесс уже идет. Октябрь был первым месяцем, когда у нас был отток валюты и приток рублей. Обменный курс рубля начала декабря не сильно отличается от курса октября 2015 г., а доходность по рублю выше. Очевидно, что рациональное поведение сейчас – рубль. В срочных вкладах у нас 48–49% валюты. Какая-то часть клиентов продолжает держать вклады в валюте, считая, что таким образом защищает накопления.

Безрисковая ипотека

– Из ваших публичных выступлений можно сделать вывод, что вы видите в ипотеке некий большой кусок бизнеса, но при этом констатируете, что в текущем моменте выдача ипотеки замедлилась. Как можно строить долгосрочный прогноз при неопределенной ситуации, когда заканчивается льготная программа и когда застройщики жалуются, что платежный спрос сильно сжимается?

Сейчас, конечно, ипотека не растет так, как раньше. Если вспомнить период с 2011 по 2014 г. – рынок ипотеки рос ежегодно на 30%. Конечно, после 30%-ного роста сегодняшние 10% могут показаться небольшой величиной. В этом году рост продаж благодаря госпрограмме поддержки ипотеки будет на уровне 27%, но прирост портфелей – в пределах 10–11%. Это хороший прирост рынка. Такой же мы закладываем на следующие три года.

– Сокращается ли размер ипотечного кредита?

Он не сокращается, он просто за последние два года упал – это было одномоментное падение. Сейчас он составляет в среднем 1,8–1,9 млн руб. по стране, а по Москве – порядка 4–5 млн руб. Дальнейшие колебания ипотечного рынка во многом будут зависеть не от отказа от госпрограммы, а от цены квадратного метра. Последние два года она находится приблизительно на одном уровне. Но, полагаю, в дальнейшем будет расти: рентабельность застройщиков сейчас уменьшается, поэтому девелоперы начнут поднимать цены. Но как только повышается цена на жилье, наши граждане сразу бегут покупать недвижимость. Вместо того чтобы купить сейчас, когда эта цена относительно невелика.

– Многие банки не участвуют в льготной программе, связанной с новостройками, именно потому, что риск застройщика просчитать очень сложно. Ситуация с застройщиками вас не беспокоит? Граждане, кто сейчас взял ипотеку на льготных условиях, не станут ли новыми обманутыми дольщиками?

Было два кризиса. В кризис 2008–2009 гг. была значительная часть валютной ипотеки у населения и валютных кредитов у застройщиков. На начало того кризиса у нас было аккредитовано 7300 объектов недвижимости приблизительно у 3500 компаний. Есть второй кризис – последние два года. Сейчас у нас аккредитованных объектов до 14 000–15 000. В 2008 г. мы не потеряли ничего, а наши клиенты, несколько заемщиков, к сожалению, пострадали на проекте «Кутузовская миля» «Миракс групп». Они не получили квартиры, но выплатили нам ипотечные кредиты. По 2014–2015 гг. мы не видим потерь.

Конечно, кто-то из застройщиков имеет шанс обанкротиться. Но сказать, что это массовая проблема и будут десятки тысяч обманутых дольщиков, нельзя. В строительстве тоже идет концентрация бизнеса, выживают сильнейшие – многие мелкие застройщики с рынка уйдут.

Пенсионный рынок нездоров

– Почему у «ВТБ пенсионный фонд» заметно отстает привлечение застрахованных лиц от того же Сбербанка (и других крупных НПФ), несмотря на большую розничную сеть «ВТБ 24»?

Розничные сети группы ВТБ достаточно активно в 2014–2015 гг. продавали договоры пенсионного обеспечения и пенсионного страхования. Потом, в связи с неопределенностью судьбы накопительной пенсионной системы и не совсем здоровой ситуацией на рынке – не секрет, что ПФР принимает порой лишь 50% подписанных в течение года заявлений о переходе в НПФ – наша активность значительно сократилась. Но если мы возьмем активы НПФ «ВТБ пенсионный фонд» и объем договоров, которые в основном проданы через сеть «ВТБ 24», то увидим, что это более 2 млн клиентов.

Но помимо самой продажи нам важно, во-первых, чтобы клиент реально пришел в фонд, во-вторых, не все сейчас понимают, что при смене НПФ в течение пяти лет они могут потерять свой инвестиционный доход. Мы хотим быть честными перед своими клиентами. Как только ситуация с будущим пенсионной системы определится, группа легко развернет продажи.

– Как вы оцениваете идею индивидуального пенсионного капитала?

Не стал бы комментировать: у нас есть внутренние дискуссии с ЦБ и Минфином по этому поводу.

– Это может работать в ситуации, когда реальный рост доходов населения стагнирует?

Надо дождаться окончательного оформления концепции: там есть целый ряд противоречий. Когда дискуссия закончится и мы подойдем к принятию решения, тогда и выскажем свое мнение. Группа ВТБ – работодатель для 85 000 человек, поэтому нам не менее важно, кто платит (человек или корпорация ) и в какой пропорции. Дискуссия по будущему пенсионной системы, и в частности ИПК, далека от завершения.

Чего не хватает бюджету

– Как вы оцениваете планы Минфина по фискальной консолидации в 2017–2019 гг.?

Июль – сентябрь для нашей трехлетней стратегии были тревожными, потому что было понятно, куда двигается ЦБ, но непонятно, куда двигается правительство. Чего добился Минфин? Во-первых, трехлетнего бюджета, который позволяет увидеть среднесрочную перспективу и реализовать фискальную консолидацию. Можно спорить о том, что она достаточно механистическая, не хватает программ повышения эффективности расходов по целому ряду отраслей. Это, конечно, минус. Но это вопрос не только к Минфину, а в целом к правительству, к ряду министерств: расходы все-таки должны использоваться эффективно. Этого, конечно, в трехлетнем бюджете не хватает.

Во-вторых, нет роста налогов в обозримой перспективе. Это очень важно для бизнеса. Для нас, как крупных инвесторов и крупных игроков, это дает важный ориентир и понимание того, что денежные власти – Минфин и ЦБ – действуют в унисон.

Будет ли бюджет в таком виде реализован? Я думаю, что да. Потому что с погашением государственного оборонного заказа (на долю ВТБ придется в 2016 г. 330 млрд руб.) в этом году за счет средств приватизации существенно сокращается нагрузка на следующие три года с точки зрения оборонного бюджета. Абсолютно уверен, что после выборов (непонятно, почему не сейчас) будет осуществлена пенсионная реформа, которая помимо ориентиров для работающего населения также сократит нагрузку на федеральный бюджет.

– Почему не до выборов?

Я не знаю почему. Это необходимая реформа, понятная и вполне объяснимая. Думаю, она не делается лишь потому, что существует инерция боязни этой реформы, как и многих других структурных реформ. Пенсионная реформа не сводится только к повышению пенсионного возраста, необходимо, например, упорядочение всех досрочных пенсий. Там есть ряд очевидных шагов, которые необходимо сделать. Я бы не откладывал это на послевыборный период. Но у нас часто принято возлагать на внешние события простое нежелание делать то, что нужно сделать сегодня. Это, увы, характерно для многих, не только работающих в правительстве.

Чего ждать в 2017 г.

По мнению Задорнова, «в 2017 г. при сохранении цен на нефть на текущих уровнях или при увеличении цены до $55 за баррель мы можем даже удивиться, насколько хорошим будет рост. Потенциал для него (прежде всего – на потребительском рынке) накоплен большой». «Я уверен, что ЦБ удастся в следующем году добиться инфляции на уровне 4–4,5%. Этот факт пока еще не осознан экономическими агентами. То есть Россия находится в периоде дезинфляции – его проходили множество стран. Во многом с этим связана подавленность экономического спроса в текущем году и низкие темпы роста ВВП. Однако сразу после наступления этой новой реальности начинается серьезный экономический рост 2017–2018 гг. Будем рассчитывать, что спрос со стороны населения подтолкнет и малый бизнес, и корпоративных клиентов к большей активности. Пока в этом секторе спрос не такой высокий – портфели сокращаются, – и на следующий год ожидания роста корпоративного кредитования весьма осторожные. Все это – при отсутствии внешних негативных факторов, но мы их в 2017 г. и не ждем. Бюджет наверняка выдержит 2017 г. – это пока не очень сложная задача. Сложнее с 2018 и 2019 гг.

ВТБ 24

Розничный банк группы ВТБ. Акционеры: ВТБ (99,9%). Финансовые показатели (мсфо, III квартал 2016 г.): активы – 3 трлн руб., портфель кредитов – 1,7 трлн руб. капитал – 210 млрд руб., прогноз прибыли на 2016 г. – более 37 млрд руб.

Михаил Задорнов

Родился 4 мая 1963 г. в Москве. В 1984 г. окончил Московский институт народного хозяйства, а в 1989 г. – аспирантуру Института экономики АН СССР. В 1985–1986 гг. служил в армии.
1990 - работал в госкомиссии по экономической реформе Совета министров РСФСР
1991 - ведущий научный сотрудник Центра экономических и политических исследований
1993 - руководитель бюджетного комитета Госдумы
1997 - назначен министром финансов России
1999 - депутат Государственной думы
2005 - возглавил правление банка «ВТБ 24».