Павел Самиев: Ипотека прежде всего зависит не от банковского рынка, а от стройрынка
Идеальный шторм на банковском рынке, расцвет МФО, отзывы лицензий и санации, бедственное положение в кредитовании — вот далеко не полный перечень тем, на которые мы общались с управляющим партнером НАФИ Павлом Самиевым в эфире передачи «Утро с Банкиром».
Идеальный шторм для банков
«Идеальный шторм» — это самое точное определение того, что происходило в этом году (разговор состоялся в декабре 2015 года.— Bankir.Ru). Практически все, что могло случиться сложного, плохого, тяжелого со всех точек зрения, случилось.
Это такой стресс-тест для банковского рынка. Как мне кажется, только очень крепкие банки выживают в таких условиях. Рынок сильно почистился благодаря действиям регулятора, и сам рынок прошел мощный стресс-тест.
Плохие долги никуда не делись, не рассосались, потому что экономика сейчас чувствует себя не очень хорошо. А банки не могут жить лучше, чем экономика. Точнее, если они живут лучше, чем экономика, то это не очень правильная банковская система. Банки очень тяжело переживают то, что происходит в реальном секторе. Качество активов существенно ухудшалось в конце прошлого года — в начале этого года (2014–2015-го.— Bankir.Ru), и связано это было с тем, что имел место макроэкономический шок. Это было связано с девальвацией валют и резким ростом ключевой ставки. Прежде всего это выбило качество активов на более низкий уровень — сразу же, в конце года.
Просрочка и пролонгации
Не только просрочка по кредитам является индикатором. Мы видим очень большую долю пролонгаций и реструктуризаций. Просрочка это то, что на поверхности, то, что сразу видит Центральный банк, то, что видят аналитики. Пролонгации, реструктуризации, различные формы скрытых проблем, которые формально не являются плохими активами,— все это стрессовые активы, их доля сейчас максимальна за последние десять лет точно. Даже в 2008–2009 годах доля стрессовых банковских активов была реально ниже.
Есть примеры в мире, что банки могут долго жить и работать и при высоком уровне плохих активов. Они даже постепенно могут решать проблему накопленных плохих долгов. Но это возможно, только если рынок начинает расти, если появляется драйвер роста, если начинается какой-то новый виток развития. Плохие активы размываются в таком случае, начинается приток новых клиентов, начинается какая-то оборачиваемость и т. д. Если рынок стагнирует, если нет появления новых хороших клиентов, а старый портфель плохой, то это уже совсем другая история.
Стрессовые активы
«Стрессовый актив» это не равно невозвратному долгу или какому-то активу, который невозможно никак реализовать. Стрессовый — это значит, что он проблемный. Это значит, что заемщик уже испытывает трудности. Если ситуация продолжает долго оставаться сложной в экономике (долго — это больше года-двух лет), то такие стрессовые активы превращаются уже в плохие, безнадежные. Чем дольше мы находимся в такой ситуации, как сейчас сложилась, тем хуже. Нам нужен какой-то импульс, чтобы мы выскочили из этого круга.
Эта проблема касается далеко не только розницы. Есть такое распространенное мнение, что у нас очень плохой розничный портфель. Действительно, он не очень хороший, большими темпами просрочка росла именно в кредитовании физических лиц, потому что у нас в основном кредитование физических лиц это потребкредитование и карточные продукты, по большей части сегмент subprime. Когда была более-менее спокойная экономическая ситуация и был кредитный бум — это быстро росло, просрочка на этом фоне была очень маленькая. Как только бум закончился, в экономике стало хуже, сразу вылезли все проблемы. У крупных розничных банков, которые этим занимались,— большой объем очень плохих активов. Но это касается не только розницы.
Пролонгации и реструктуризации — это проблема крупных заемщиков, крупных компаний, которые часто являются еще и эмитентами облигаций. Это проблема крупнейших банков.
Too big to fail
Проблема too big to fail во всем мире является достаточно сложной, и регуляторы всего мира по этому поводу очень переживают. Было много примеров, когда крупнейшие банки, у которых вроде бы прекрасный формальный риск-менеджмент, мощные системы, которые отслеживали качество портфеля, проводили внутренние стресс-тесты в масштабном режиме, в итоге получили колоссальные проблемы. Регуляторам приходилось вмешиваться, спасать их, санировать и т. д. И у нас тоже есть такие промеры — у нас были крупные банки, которые, как выяснилось, имели огромную дыру.
Заморозка кредитования
В мире есть очевидная тенденция — все меньшая доля в доходах банков приходится на кредиты, а в России, к сожалению, этого нет. В России доля процентных доходов, которые в основном получают от кредитования, остается высокой. Более того, как ни странно, она выросла, несмотря на все заявления о том, что нужно развивать комиссионные доходы.
Если мы возьмем три основных, больших сегмента кредитования: розницу, корпоративное кредитование и малый бизнес, то в рознице все понимают, что ситуация достаточно сложная. Практически все банки, если не свернули полностью, то очень сильно заморозили активность.
Повышение ставки больше повлияло на корпоративное кредитование, чем на розничное. Розничное начало сворачиваться даже раньше, до того как подняли ставку, и проблема здесь понятна: достаточно сильное снижение доходов населения и очень сильное ухудшение качества портфеля физических лиц. Банки ожидали, что эти изменения произойдут еще в прошлом году (2014-м — Bankir.Ru). Некоторые розничные банки начали сворачивать филиальную сеть и инфраструктуру, увольнять персонал еще в начале прошлого года. То есть уже были ожидания, что будет резкое сворачивание розничного кредитования.
В какой-то момент в конце прошлого (2014-го.— Bankir.Ru) года цифры практически обнулились, то есть выдач не было, были какие-то очень маленькие объемы выдач. Весной опять начали выдавать, но на самом деле сейчас растет ипотека. По итогам года ипотека прирастет больше чем на 10%. Розничный портфель, за исключением ипотеки, все равно покажет отрицательную динамику — он падает.
По кредитным картам было падение на 70%. Сейчас есть положительная динамика, примерно с сентября началось движение. Сегмент интересный, он будет расти, потому что это сегмент, который включает в себя и средний класс, причем средний класс платежеспособный, который банкам наиболее интересен. Это самая привлекательная клиентская база, ее можно окучивать с разных точек зрения, а не только с точки зрения кредитования.
Ипотека зависит не от банков
Ипотека прежде всего зависит не от банковского рынка, а от строительного рынка. Главный ограничитель развития ипотеки — на стороне предложения жилья. Пока у нас настолько сильный дисбаланс спроса и предложения, у нас будут сложности с развитием ипотеки. При хорошем развитии рынка, когда строительный рынок сбалансирован и нормально развивается, ипотека стимулирует спрос на жилье, и это, в свою очередь, развивает предложение жилья. Начинаются новые стройки, при этом жилье может даже дешеветь. У нас же предложение ограничено, оно не будет дешеветь.
Рынок строительства жилья у нас неконкурентный, очень сложный. Расширение спроса за счет ипотеки давит на цены вверх. Парадокс — у нас, в отличие от большинства стран мира, развитие ипотечного кредитования давит на цены на жилье вверх, потому что оно увеличивает спрос при том же предложении. Доступность жилья в этом смысле не увеличивается. Хотя есть важный момент для позитива — ипотека в следующем году покажет наибольший темп роста среди всех сегментов розничного кредитования.
Кредитные фабрики в МСБ
Кредитные фабрики это очень классная идея, она дала мощный эффект во многих странах, и в России тоже, для развития кредитования розницы и малого бизнеса. Без кредитных фабрик многие представители малого предпринимательства никогда не получили бы кредит. Это большое дело для всей страны, для всей экономики.
С другой стороны, понятно, что кредитные фабрики, во-первых, бывают разные: бывают хорошие, но бывают и плохие. Не надо считать, что любая кредитная фабрика дает одинаковый эффект. Мы видим, что некоторые крупные банки, которые внедряли кредитные фабрики, получили просрочку портфеля малого бизнеса свыше 20%,— сопоставимую с розницей. Просрочка в МСБ выше 20% — это просто нонсенс, такого не должно быть. То, что так случилось, означает, что в модель были зашиты неправильные предпосылки, неправильные факторы для скоринга. Или не были учтены операционные риски, например мошенники, которые смогли обойти эту систему по управлению рисками.
В Пробизнесбанке проблема была не в кредитной фабрике. То, что случилось, не было связано с их работой с малым бизнесом. Они с ним работали хорошо. С точки зрения просрочки и с точки зрения сервиса там все было нормально. Малый бизнес (те, кто работал с «Пробизнесом»), я думаю, может подтвердить, что тоже было все хорошо.
Кредитование МСБ падает
Кредитование малого бизнеса начало падать еще в прошлом году (2014-м.— Bankir.Ru). Уже по итогам прошлого года было падение портфеля — несильное, приблизительно на один-два процента. В этом году падение усилилось. По итогам года, скорее всего, мы получим примерно минус 20% объемов портфеля. Это не удивительно, потому что те самые кредитные фабрики, которые разогнали этот сегмент, сдулись. Наиболее печально то, что в кредитовании малого бизнеса есть не очень большой, но важный сектор — это кредитование с господдержкой: разные формы выдачи поручительств гарантийных организаций под кредиты малого бизнеса. Есть инфраструктура, которая поддерживает финансирование малого бизнеса, кстати не только в области кредитования: поддержка лизинговых программ для малого бизнеса, факторинг для малого бизнеса, микрофинансирование для малого бизнеса и так далее. Но именно портфель, который был выдан в этом году с господдержкой, упал больше, даже чем в целом кредитование малого бизнеса. Парадокс.
Я не могу этого объяснить. Понятно, что общая рыночная ситуация тяжелая: рост просрочки, ухудшение общего положения. Многие предприятия в малом бизнесе сами перестали кредитоваться, потому что ситуация тяжелая. Казалось бы, есть господдержка, но именно этот сегмент упал сильнее. Объемы выдачи поручительств в гарантийных фондах падали быстрее, чем падал рынок кредитования в целом. За последние пять-шесть лет я много раз общался с руководителями региональных фондов. Некоторые прямо видно, что заряжены на то, что надо развивать малый бизнес, надо давать больше поручительств. Если малый бизнес действительно испытывает трудности — что ж, бывает и такое,— надо по этому поручительству потом компенсировать банку, но это нормальная ситуация. А некоторые фонды откровенно говорят: «У нас задача такая: нам выделили деньги, мы на них сидим сейчас, и нам главное не потерять их».
Микрофинансы
Рынок МФО продолжает расти, в отличие от банковского кредитования. Растут все сегменты микрофинансового рынка: займы до зарплаты (один из крупнейших сегментов рынка), потребительские займы и даже сегмент микрокредитования малого бизнеса и ИП. Здесь есть рост даже в этом году. Он не очень большой, он несопоставим с тем, что было пару лет назад, когда были гораздо более высокие темпы роста, но все равно рынок продолжает расти и вырастет по итогам года. Наибольшим темпом растут займы до зарплаты и потребительские микрозаймы. Какая-то часть заемщиков, конечно, переместилась из банковского сектора в этот сектор.
Между прочим, у многих банков есть уже дочерние МФО, либо связанные структуры, которые работают на рынке МФО. Здесь вопрос достаточно тонкий. Есть мнение, что существует регуляторный арбитраж: в микрофинансировании проще работать, это менее зарегулированный сектор, меньше требований по резервам и вообще меньше требований. А клиентская база, по сути, та же самая. Можно перескочить в этот сектор и пользоваться благами менее зарегулированного сектора. Наверное, в этом есть определенная логика, хотя я бы сказал, что сектор тоже сейчас регулируется все более жестко: есть уже требования и по резервам, и по нормативам. Сейчас перейти туда и не испытывать никого регулятивного давления невозможно.
Весь рынок МФО сопоставим, грубо говоря, с одним более или менее крупным банком. Это достаточно маленький рынок по сравнению с банковским. Но, с другой стороны, он все больше влияния оказывает на те сегменты заемщиков, которые просто не могут работать сейчас с банками. Часть малого бизнеса в принципе сейчас не может прийти в банк и получить кредит, а в МФО — может. И часть заемщиков — физических лиц — то же самое. Поэтому этот рынок действительно в какой-то степени заменил банки для определенной части заемщиков.
Я думаю, что тенденция следующего года будет такая же. С точки зрения развития МФО я бы, наверное, назвал одну главную проблему и один главный позитив. Главная проблема — МФО нужно где-то брать деньги для того, чтобы кредитовать. У банков достаточно широкая структура пассивов, в том числе они могут рефинансировать свой портфель в разных институтах развития, они могут привлекать деньги регулятора под залог, в том числе под залог нерыночных активов и ценных бумаг.
У МФО таких возможностей нет, у них нет денег регулятора. Есть буквально одна компания, которая провела выпуск облигаций. Источник финансирования МФО это либо собственные средства, либо привлеченные средства частных инвесторов, но для них там порог входа не такой, как в банке, он гораздо выше. Либо МФО ищут банки, которые могут дать им денег. Но банки почти не кредитуют МФО. Если это не своя МФО, не аффилированная, то банки очень туго идут на контакт.
Есть обвинение в том, что МФО это ростовщики, что они пользуются тем, что заемщик иногда бывает в такой ситуации, что ему надо прямо срочно взять кредит, и он готов платить высокую ставку. Я считаю: это выбор заемщика. Это вопрос спроса и предложения. В некоторых странах питьевая вода стоит очень дорого, потому что там дефицит воды, ее сложно достать. Это не значит, что те, кто продают там воду, жулики и моральные уроды.
С другой стороны, в микрофинансировании произошел большой прогресс с точки зрения раскрытия информации заемщикам. Заемщики должны видеть точно: какая ставка, сколько они должны платить, какие условия, в том числе условия досрочного погашения. Прозрачность этой информации — это главное.
Главное, чего не должно быть на рынке, это пирамиды. Идет очень серьезная борьба ЦБ с пирамидами. А на рынке все еще есть такие компании. Некоторые из них даже не присутствуют в реестре.
Отзыв лицензий и санации
В общем-то, не поспоришь с тем, что надо отзывать лицензии, либо переводить на санацию банки, которые угрожают стабильности системы, которые создают угрозу для кредиторов, вкладчиков. Такие банки с рынка надо как-то удалять либо санировать.
Наверное, среди всех банков, которые «попали под раздачу», я бы, наверное, не смог назвать кого-то, кого не надо было трогать. Я бы не сказал, что совершенно ничего не надо было делать с ними. Но у меня огромный вопрос: я не понимаю критерии выбора — кого санировать, у кого отзывать.
И рынок этого не понимает. Это постоянный вопрос, который банки задают и друг другу, и регулятору. Ответ, который, в принципе, был озвучен: если у банка очень плохая ситуация с балансом обязательств и реальных активов, то возникает вопрос экономической целесообразности санации. Плюс еще есть вопрос с исполнением «антиотмывочного» 115-го ФЗ. Если банк откровенно является площадкой для отмывания и различных схем, то, по мнению регулятора, вопрос с санацией не стоит.
Я бы здесь поспорил. Да, надо жестко пресекать деятельность, которая касается отмывания, обналичивания и т. д. Но пресечь такую деятельность можно не через отзыв лицензии, а через санацию. Если банк действительно крупный, если он системно значимый или особо значимый в отдельных сегментах, то он затрагивает интересы большого числа вкладчиков, кредиторов, клиентов. И если при этом у него есть активы на закрытие обязательств, его целесообразно санировать. Да, его надо отбирать у тех акционеров и менеджмента, которые занимались неправильными операциями, но его можно санировать. И это будет правильно с точки зрения и состояния банковской системы, и общих издержек. При этом мы видели банки, про которые было непонятно, что там санировать.
В чем экономическая целесообразность — в том, чтобы выделить огромные суммы, которые уходят в черную дыру, потому дыра там размером с банк.
Все сейчас осложняется тем, что регулятор сам разочаровался несколько в модели рыночных санаций, это заметно из заявлений и действий регулятора.
Разочарование связано, во-первых, с тем, что некоторые санаторы уже тоже оказались в не очень хорошем состоянии. Во-вторых, некоторые санаторы пытаются спихнуть свои проблемные активы на банк, который взят на санацию.
Я за то, чтобы было больше санаций, чем отзывов. Есть очень много случаев, когда действительно целесообразно санировать, тем более что некоторые проблемы у банков возникают именно с краткосрочной ликвидностью, и банк не может исполнить в момент обязательств. Но если реструктурировать его обязательства, пополнить ликвидность в коротком периоде и дальше поработать с его портфелем, с активами, то банк может снова стать живым. Я думаю, что будут санации. Они, возможно, будут не рыночными, а через госструктуры.
Падение доверия к банкам
Доверие потребителя к банкам остается самым высоким, если сравнивать с другими секторами — со страхованием, с пенсионным рынком, с управлением активами. Но это доверие существенно упало по сравнению с 2013 годом. За два года индекс доверия упал примерно на 20 пунктов. Это сильное снижение уровня доверия. И связано это, как раз, с отзывами и санациями.
С одной стороны, это чистка банковского рынка. Но, с другой стороны, люди видят: регулярно новости о закрытии банков, и у них создается впечатление, что рынок и дальше будет так же терять игроков, что не только те, у кого отозвали лицензию, но и те, что остались, тоже проблемные. Понятно, что доверие падает.
Кстати, доверие к МФО растет. Это единственный сегмент, где идет рост доверия. Возможно, просто в силу большей узнаваемости, люди стали знать, что такое МФО, и больше им доверять.
С точки зрения распределения по возрастам есть два интересных момента. Во-первых, молодежь больше доверяет всем институтам, у них более позитивное отношение к финансовому рынку. Молодые люди больше пользуются финансовыми услугами онлайн. Реальное проникновение онлайн-банкинга у людей до 25 лет в разы выше, чем у всех остальных.
Второй позитивный момент, достаточно быстро растет уровень использования дистанционных сервисов, понимания функционала.
Это очень важный момент, потому что это, в том числе, позволяет снизить банковские издержки. У нас один из самых высоких уровней издержек в банкинге. Издержки составляют примерно больше 3% (отношение расходов к средним активам). Это очень много.
Страховой рынок чувствует себя хуже, чем банковский
Страховой рынок чувствует себя гораздо хуже, чем банковский. Там все крутится в основном вокруг ОСАГО. Это вопрос болезненный, ключевой. Да, тарифы на ОСАГО были повышены, но запаса прочности хватит еще на год, максимум на полтора года. И снова начнется та же самая история. Если искать позитив, то очень существенно растет страхование жизни, причем это реально накопительное классическое страхование жизни.
Россия уникальна в этом отношении. У нас доля страхования жизни минимальна. Во всех странах (например, в Бразилии, в Индонезии, в ЮАР) есть огромный рынок страхования жизни. В России — практически ноль. И вот этот рынок у нас начал расти. Это большой позитив. Кстати, банкам за это большое спасибо, именно банки раскрутили страхование жизни.
Надо, чтобы появились точки роста
Очень хотелось бы, чтобы были какие-то движения по отдельным сегментам экономики, чтобы появились точки роста. Это важно, потому что если мы будем стагнировать по всем направлениям, то чем дальше, тем все сложнее и сложнее будет. Будут еще сыпаться банки, будет ухудшаться ситуация. Если появятся точки роста, тогда все будет более-менее нормально.