О некоторых инициативах российско-польского сотрудничества (часть II)

     Наши войска ценой десятков тысяч жизней советских солдат спасли красивейший Краков, но что касается Варшавы, символа государственности, то ее не пощадили. Вообще Варшавское восстание и остановка наступления советских войск под Варшавой одна из черных страниц во взаимоотношениях между нашими странами. Дело в том, что после разгрома немцами Польши в начале II-ой Мировой войны  польское Правительство бежало в Лондон и стало Правительством в изгнании. Оно было враждебно СССР, в том числе, и из-за вторжения наших войск параллельно  с фашистской Германией в соответствии с Пактом Молотова - Риббентропа. Кстати, господин Владимир Медынский, по недоразумению ставший Министром культуры Российской Федерации, в одном из своих выступлений утверждает, что совместного парада советских и фашистских войск в Бресте по случаю разгрома Польши не было, или, во всяком случае, он утверждает, что имеющиеся кинопленки являются монтажом. Я утверждаю, что этот господин лжет, т.к. я сам разговаривал с польской семьей, которая была свидетелем этих «торжеств». Был, к сожалению, был. И мне стыдно, что это тоже моя Родина.

       Лондонское Правительство инициировало создание антинацистского сопротивления в виде Национальной армии (Krajowa). Параллельно наши службы создали просоветские партизанские отряды Народной армии (Ludowa) и сформировали на территории СССР регулярную освободительную армию  Эти отряды зачастую враждовали между собой. В составе наступающих на Варшаву советских войск была 1-ая армии Войска Польского. Лондонское Правительство, стремясь не допустить освобождение польскими просоветскими частями, столицы, организовало антифашистское восстание в тот момент (в конце лета 1944 года), когда советская армия начала стремительное наступление в Польше. Они были намерены встретить советскую армию в уже освобожденной Национальной армией Варшаве. Но наши войска остановились на противоположном берегу Вислы, ссылаясь на необходимость перегруппировки. Несмотря на все просьбы союзников и лично У.Черчилля, И.Сталин не разрешил Маршалу К. Рокоссовскому (командующему) начать штурм Варшавы и поддержать умирающих поляков. Наши Войска стояли и обстреливали дальнобойной артиллерией город, завершая его разрушение. Так был добит Старый город. Так в угоду политическим реалиям и амбициям в который раз погибли граждане, в том числе, мирное население. В Варшаве погибло 800 тысяч его жителей (из 1,2 миллиона). На каждом шагу сегодняшней Варшавы сегодня висят памятные доски: «На этом месте было растрелено столько-то мирных граждан».

     Варшава была настолько разрушена, что серьезно обсуждался вопрос, стоит ли ее восстанавливать, или столицу следует перенести в Краков. После некоторых колебаний было решено восстанавливать, и закипела работа. Советский Союз несмотря на трудности восстановления своей разрухи, помог стройматериалами, строительным инвентарем и машинами. Немного, но все- таки помог – самим не хватало. Много было сделано благодаря спонтанному энтузиазму граждан в рамках субботников. В социалистической Польше, да и сейчас сильно развито движение общественной помощи и субботники – это не наши субботники, на  которые  наши сограждане выходили из-под палки. В мое время на всех предприятиях в Советском Союзе были разнарядки: поездки на картошку, походы на плодоовощные базы. Бессмысленный труд сильно девальвировал общественный энтузиазм. В Польше все было иначе. Например, общественное движение: «каждому селу и деревне – дорогу с твердым покрытием». Государство выделяло стройматериалы и дорожную технику, а жители все, как один выходили на работу. В результате все деревни связаны друг с другом нормальными (хотя  и узковатыми дорогами). Или общественное движение: «1000 школ – к тысячелетию польской государственности». Все выполнено. Или строительство Королевского замка в Варшаве, разрушенного во время войны. Был брошен клич – и школьники, и студенты с копилками пошли по городам и весям. В результате необходимая сумма была собрана в достаточно короткие сроки. Общественное движение граждан только тогда эффективно, когда граждане понимают, что без их труда государство реально не может обойтись, когда они понимают на что идут средства что субботники – это не показуха, и ни PR - акция, и не прикрытие бесхозяйственности или не способности эффективно организовать работу. Словом, только при честном отношении со стороны государства, можно ожидать честного отношения граждан к своей стране.

       Утром после приезда я проснулся. Поглядел в окно. На улице было белым бело от снега. Тогда еще в Варшаве были снежные зимы. Из окна на углу виднелась вязанка разноцветных воздушных шаров различной формы, которыми торговала пожилая женщина. Был праздник Рождества. Такие шары были в диковинку для меня. Поэтому я их запомнил на всю жизнь. 

       Квартира, в которую мы поселились, поражала своими размерами: 8 комнат, заставленных казенной мебелью, покрытой белыми чехлами. Совсем как в кинофильмах, где действие разворачивалось в Дворянских усадьбах XIX века. И это после нашей небольшой 2-комнатной квартиры, вторую комнату которой занимала соседка в доме по адресу НовоБасманная улица, 4/6, кв.166 – в доме, находящимся во дворе Министерства Путей сообщения.

    Мы, дети дипломатов, частенько собирались у нас дома и играли в прятки, а  по вечерам, когда  родители уходили на Дипломатические приемы старшая из нас, Нина Коляскина, дочь Советского Консула в Варшаве, ставшая впоследствии актрисой Театра Сатиры, читала вслух страшные книги – «Вия» Н.В.Гоголя или «Вечера на хуторе близ Диканьки», а мы дрожали и прислушивались к каждому поскрипыванию немного рассохшейся мебели. А когда все расходились, я ложился в кровать и еще долго прислушивался к исходящим из комнат шумам. Когда приемы проходили в Советском Посольстве, я слышал (представительские помещения находились прямо над нашей квартирой) музыку от приглашенных оркестров. В моих ушах до сих пор звучит сладковатая чуть щемящая модная в то время мелодия «Вишневый сад». Слезы начинали капать у меня из глаз от какого-то смутного чувства, как бы я сегодня сказал, бренности всего живого – именно я тогда осознал, что все имеет  конец, все мы смертны, и впервые ужас охватил меня, что и мои родители, и эта квартира, и те шары, которые я впервые увидел из окна, и я сам когда-нибудь уйдут… Иногда прибегала мама, убедиться, что у меня все в порядке, нарядная, немного чужая, пахнувшая духами «Красная Москва». При виде ее я успокаивался и засыпал.

       Мы приехали с мамой перед самым новым годом. Варшава жила Рождественскими праздниками и новогодними приготовлениями. Когда мы вышли на улицу. Город встретил нас звонками трамваев, новеньких еще, только что пущенных.

 Утром в замечательном трамвае,

 Направляясь на завод,

 Вижу, как Варшава молодая

 Над широкой Вислой встаёт.

 Кварталы, проспекты и парки вокруг,

 Красивая трасса с тоннелем и вдруг –

 Направо мост, налево мост, и Висла перед нами.

 И тут дома, и там дома, одетые лесами.

 Машины бегут, обгоняя

 Голубые вагоны трамвая.

 Сияет яркой новизной Варшава, мой город родной.

 Я люблю, из Праги возвращаясь,

 Постоять на берегу. Здесь с любимым городом встречаюсь

 И расстаться с ним не могу.

 Там новые зданья рядами стоят,

 И мне улыбается Мариенштат.

 Направо мост, налево мост, и Висла перед нами.

 И тут дома, и там дома, одетые лесами.

 Машины летят, обгоняя Голубые вагоны трамвая.

 Сияет яркой новизной Варшава, мой город родной.

 Погляжу налево и направо На дома, на шумный мост.

 Предо мною новая Варшава

 Вся в огнях, как тысяча звёзд.

 Огни отражаются в тёмной воде,

 И песенка наша поётся везде.

 Направо мост, налево мост, и Висла перед нами.

 И тут дома, и там дома, одетые лесами.

 Машины летят, обгоняя

 Голубые вагоны трамвая.

 Сияет яркой новизной Варшава, мой город родной.

(композитор Альфред Градштейн, слова Давид Самойлов, исполнял Владимир Нечаев).

      В 1953 году еще завершались восстановительные работы в Старом городе – жемчужине Варшавы. Уникальным является бережное отношение Поляков к своей истории. Оно ярко проявилось в работах в Старом городе. Фасады зданий восстановлены по старым, спасенным во время войны, чертежам, а также по картинам известного итальянского художника Джованни Каналетто, который много городских пейзажей писал в Варшаве. Д. Каналетто славился своей скрупулезностью в деталях и тщательностью, почти фотографичной, в их прорисовках. Фасады зданий у него прописаны так, что их легко было повторить, что и сделали польские реставраторы: они даже трещины на фасадах повторили без искажений. Польские реставраторы, восстановившие свою страну, занимают лидирующие позиции в мире.

      Я маленьким мальчиком застал Варшаву еще не достроенную, а  сегодня это красивейший город. Город, который дает себя любить. Лучший парк в Европе – Лазенки, Старый город, Королевский тракт, Маршалковска, аллеи Иерузалимске, Каштановые аллеи, летняя резиденция польских Королей Вилянов - всего не перечислишь.  Но главное, это своеобразная атмосфера, пронизывающая все и вся. Город Фредерика Шопена. С мая по октябрь каждое воскресенье вокруг памятника на площадке из роз, ограниченной вековой зеленью, на лавочках рассаживается народ послушать музыку Ф.Шопена….

      Я люблю этот город. Варшава – моя любимая женщина. Даже тогда, когда мне было в чем упрекнуть некоторых своих польских партнеров и горечь, и досада охватывала меня, я все равно любил мою Варшаву. Я люблю ее за то, что я здесь пережил первую любовь, здесь я самозабвенно целовался с моей возлюбленной в Лазенках, на лавочке, окруженной листвой.  И с неохотой вынужден был подчиниться охранникам с собакой, поскольку Лазенки на ночь закрывались. Здесь я получил первый научный результат. И здесь я опубликовал свою первую научную работу. Здесь я погружался в музыку Шопена. Варшава – это шопеновский  вальс ре бемоль мажор (№6), 

       Я вспоминаю, как в пятидесятых годах мы ходили гулять по вечерам с папой и спускались по улице Агрикола до нижнего парка Лазенки. Вдоль этой улицы стояли и по-прежнему стоят газовые фонари. Тогда их зажигал фонарщик, который жил еще при        Александре III. Он неплохо говорил по-русски и рассказывал о царских временах. Фонарщик держал в руке тонкую длинную железную палку с крюком на конце. Этот крюк он просовывал в кольцо, которое было привязано к клапану, открывающему или перекрывающему газ. Он давал мне зажигать фонари, делая меня бесконечно счастливым. Как давно это было….

(продолжение следует)