Алла Цытович: Если банк не зашел в ипотеку до кризиса, то в кризис это делать поздно
О том, как меняется стратегия работы банка «Юниаструм» в предчувствии смутных времен на финансовом рынке, рассказала Bankir.Ru председатель правления этой кредитной организации Алла Цытович.
- Как вы можете охарактеризовать текущий период времени для российской банковской системы? Мы же вошли в кризис или пока его еще только ожидаем?
Наверное, сейчас такой период, когда явных признаков кризиса в финансовой системе страны нет. В нашем банке нет существенных изменений в поведении клиентов. Нет и серьезного роста просроченной задолженности.
Но при этом у банкиров есть ожидания кризиса, так как есть отдельные признаки того, что он может начаться.
За последнее время, примерно с середины лета 2014 года, мы видим, что снижается качество лояльного канала – клиентов, которые уже имели ранее отношения с банком, уже брали и выплатили в нашем банке один или даже два кредита.
- Что же изменилось в их поведении?
Лояльные клиенты – как правило, самые надежные. Обычно уровень просрочки в этой группе ниже, чем у других клиентов.
Сейчас же по нашей выборке уровень дефолтов по обслуживанию кредитов, выданных в рамках лояльного канала, уже превысил уровень дефолтов у зарплатных клиентов, тех, кто получает заработную плату на карты нашего банка, и у клиентов, которые работают в компаниях, обсуживающихся в банке. Возможно, это только наша специфика. Так как наш лояльный канал – это в большей степени low-mass сегмент, то есть люди с позицией ниже начальника отдела. Это специалисты, главные специалисты госкомпаний и коммерческих предприятий. Иногда – начальники отделов.
Вот именно с этой категорией и происходят изменения – или они теряют работу, или сокращается их уровень зарплаты. Наша служба сбора просроченной задолженности видит первые признаки того, что ситуация в этом сегменте ухудшается. А вот тенденция ли это или просто наши опасения – мы увидим в течение первого квартала 2015 года.
- Видите ли вы изменения в поведении клиентов банка в настоящее время? Как их можно охарактеризовать?
Я не могу сказать, что у нас растет уровень просроченной задолженности, пока он остается стабильным. Так как в банке внедрена служба раннего оповещения, мы видим первые признаки ухудшения состояния розничных клиентов и клиентов малого и среднего бизнеса довольно рано, до того, как клиенты уходят в дефолт. И у нас есть методики и способы помощи клиентам, чтобы избежать дефолта.
- Действует ли на клиентов банка ожидание новой волны кризиса? Изменился ли ваш клиент?
Портрет клиента, который приходит в наш банк за кредитом, практически не изменился за последние девять месяцев.
Немного меньше стало подтвержденного дохода, немного больше у людей недвижимости и машин, чуть-чуть подрос средний доход, в том числе в регионах. Возможно, дело в том, что люди стали более взвешенно относиться к тому, чтобы брать в банке кредиты.
Но в целом портрет сильно не изменился, наши клиенты – это люди в возрасте от 25 до 50 лет, со средним и высшим образованием, семейные, имеющие стабильную работу и, как правило, недвижимость, и в 80% уже имеющие кредитную историю в бюро кредитных историй.
- Как меняется политика банка в ожидании кризиса в области выдачи потребительских кредитов?
Мы исторически вели довольно консервативную политику в кредитовании и не видим сейчас необходимости закрывать какие-то направления нашей работы. Мы всегда кредитовали самых лучших клиентов в своих сегментах, и их сейчас меньше не стало. По выдачам новых кредитов, выданных за последние год-полтора, мы видим, что уровень просроченной задолженности довольно низкий, ниже, чем в среднем по рынку.
Это касается всех наших сегментов – и розницы, и корпоративных клиентов, и малого и среднего бизнеса. Мы не говорим официально, что мы не кредитуем «уличный канал», но политика в отношении таких клиентов, конечно, жестче и уровень одобрения составляет примерно 10–15%. В качестве приоритетных мы выделяем для себя зарплатных клиентов и сотрудников наших корпоративных клиентов. В этих категориях уровень одобрения достигает даже сейчас 60%.
- Как банк работает с такими клиентами?
Мы присутствуем на предприятиях, проводим там консультации и различные мероприятия, банковские дни, на которых сотрудники прямо на работе могут оставить заявку на кредит.
Примерно 30% потребительских кредитов и кредитных карт выдается как раз клиентам, привлеченным через корпоративный канал. 50% – это наши лояльные клиенты. Оставшиеся 20% – это клиенты с улицы. Но этот канал, как я уже говорила, сужается.
- Как вы относитесь к мнению, что население России сильно закредитовано?
Мы ориентируемся на статистику, которую дает компания «Эквифакс». «Эквифакс» увидел замедление розничного кредитования примерно в середине 2013 года, а уже в 2014 году стали хуже расти портфели автокредитов и ипотеки.
В рамках этого же исследования есть показательная статистика, что количество клиентов с 4–5 кредитами растет. За последние три года их доля выросла в три раза. Звучит угрожающе. Но давайте смотреть дальше – она выросла с 1 до 3%. То есть общее число таких клиентов сейчас составляет всего 3% от общего числа трудоспособного населения. При этом более чем у половины трудоспособного населения – меньше, чем 1 кредит. Это значит, что в большинстве случаев люди берут кредитную карту и задолженность по ней гасят в течение льготного периода. Но при этом они пользуются бонусными программами, копят мили, получают скидки по карте и т.д.
Таким образом, как таковой закредитованности нет, она существует только в определенном сегменте.
- Выгодно ли в кризис брать кредит?
Традиционно, у большинства наших соотечественников есть убеждение, что в кризис лучше сберегать, а не брать кредиты. Но если человек понимает, что в течение ближайшего года ничего с его работой и доходом не произойдет, то простой математический расчет показывает, что лучше взять кредит на сумму 1 млн. рублей в январе 2015 года и потратить его на приобретение машины или на ремонт в доме, реальная покупательная способность этих денег будет гораздо выше, чем если бы человек эту сумму копил и потратил бы ее в декабре 2015 года.
Воспользоваться банковским кредитом психологически сложно для человека, который никогда им раньше не пользовался, а таких, как мы с вами увидели, более 60%.
Я считаю, что только при условии, что наши банки научатся грамотно предлагать финансовые решения этой категории клиентов, в этом случае в банковской системе сохранятся темпы роста потребительского кредитования.
- Чувствует ли банк, что люди стали более ориентироваться на сберегательную модель поведения? Несут ли они средства в банк – конкретно в «Юниаструм» или вообще в банковскую систему в целом?
На фоне колебания курсов валюты мы видим переток средств населения из рублевых вкладов в валютные, в доллары и в евро. Но есть интересная тенденция – люди не просто снимают рубли и переводят их в доллары, они приносят и кладут на депозиты еще и те валютные сбережения, которые у них были, как говорится, под матрацем.
За последние три месяца примерно 30% рублевых депозитов были конвертированы в валютные, но рост валютных депозитов был не на 30%, а примерно на 40%.
- Как банк работает с клиентами из сегмента МСБ?
Свою ориентированность на малый и средний бизнес банк подтвердил в своей стратегии работы до 2017 года, которая ждет своего утверждения. Мы уже начали переориентировать всю структуру сети и продаж на работу с МСБ с лета 2014 года и уже к октябрю нарастили объем продаж кредитов этому сегменту на 100%.
Мы сейчас выдаем в среднем 1 млрд. рублей в месяц кредитов МСБ, что сравнимо с другими банками, работающими в этом сегменте. При этом у нас цифры выдачи были в 2–3 раза меньше еще в начале 2014 года. При этом и в данном сегменте у нас очень консервативная кредитная политика, мы кредитуем клиентов в основном под залог недвижимости. Да, это очень узкий сегмент, но мы находим таких клиентов. Это, скорее, средний бизнес, и средняя сумма кредита в этом сегменте – порядка 20 млн. рублей.
- А сегмент микрокредитования?
Микрокредитование – это не наша ниша вообще, так как наша материнская компания, Банк Кипра, считает этот бизнес слишком рискованным. И вряд ли в обозримом будущем мы в эту нишу войдем.
- Что-то еще в преддверии кризиса вы делаете для того, чтобы облегчить жизнь заемщикам? Программы реструктуризации задолженности у банка, например, будут?
Мы прекрасно понимаем, что, когда и если кризис придет, то будет тяжело всем клиентам – и рознице, и сектору МСБ. Поэтому мы готовим программы реструктуризации и рефинансирования.
Делать мы это будем точечно, эти программы нельзя рекламировать и предлагать каждому клиенту, так как у каждого клиента – своя ситуация.
Кому-то нужно дать возможность платить какой-то период времени только проценты, не выплачивая основную сумму долга, кому-то нужно просто уменьшить ежемесячный платеж, тем самый удлиняя срок жизни кредита, кому-то нужно дать каникулы, когда человек потерял работу, и позволить ему не платить 3 месяца или полгода.
Такие продукты частично у нас уже есть, частично мы их внедрим за декабрь 2014 года и январь 2015, чтобы предлагать клиентам, которые попали в сложную финансовую ситуацию.
Потому что наша задача помочь клиенту, если он оказался в сложной ситуации, и не доводить дело до судов.
У меня и моей команды есть достаточно большой опыт работы в предыдущий кризис 2008–2009 годов, и поэтому мы прекрасно знаем, что в этом случае надо делать и какие технологии применять. Я могу сказать, что все-таки больше половины клиентов, прошедших реструктуризацию, входит в график платежей и удерживается в нем.
Про рефинансирование могу сказать, что сейчас на рынке будут востребованы программы рефинансирования валютных кредитов. У нас таких кредитов немного.
Я недавно была на банковском конгрессе Института Адама Смита в Лондоне, где обсуждалось, что в этой ситуации банку не надо гнаться за прибыльностью и процентным доходом, важно отставить клиента в графике платежей. Думаю, что банки пойдут на такие нестандартные меры, как рефинансировать кредиты в рубли, но с сохранением той же процентной ставки, которая была по валюте. Это все же гораздо лучше для банка, чем загонять клиента в дефолт. Потому что дефолт кредита – это дополнительное давление на капитал банка, так как под него надо формировать дополнительные резервы.
Грамотный финансист понимает, что ему проще и легче оставить у себя на балансе кредит, работающий не под 30%, а под 10–11%, но при этом не формировать лишние резервы. Не знаю, готовы ли мы на такие шаги, но это тоже один из возможных вариантов. Мы ипотеку не выдаем с 2007 года, поэтому старой ипотеки у нас на балансе осталось очень мало, не больше 1 млрд. рублей, и она быстро сокращается. Реально поведение клиентов таково, что кредиты, выдаваемые на 25 лет, выплачиваются за 5–7 лет. У ипотеки есть такой имидж, что это бремя, и ее надо погасить все же максимально быстро. Это наша российская психология, мы не привыкли жить в долг.
- Поднимал ли банк ставки по вкладам или еще только планирует это сделать?
Да, мы подняли ставки в начале декабря. У нас довольно долго была комфортная ситуация с ликвидностью, и, в принципе, она сохраняется. Мы следим за конъюнктурой рынка и действуем в соответствии с ней.
Но при этом мы не стремимся сейчас к серьезному росту депозитного портфеля, мы удерживаем его на определенном комфортном уровне. То есть маркетинговых ставок по рублевым вкладам в районе 12–13% от нас ждать не стоит – ну если только весь рынок в целом не дорастет до таких значений. Мы стараемся привлекать клиентов долгосрочными отношениями и сервисом, не загоняя себя в спираль постоянного повышения ставок, так как считаем эту модель неправильной и неперспективной.
- А вы видите рост спроса на сейфовые ячейки?
Видим, но этот рост не драматический. Если раньше заполняемость ячеек была от 30 до 50% по некоторым отделениям, то теперь она порядка 60–70%.
- А как вы относитесь к идее о повышении суммы, которую страхует государство по вкладам?
Мое личное мнение, что было бы хорошо, если бы государство подняло верхнюю границу страховой суммы. Банкам стало бы проще работать с определенной категорией клиентов, которая разбивает свои деньги на 10 банков в пределах страховой суммы.
ЦБ пытается ограничить банковскую систему в области предельной ставки по кредитам и депозитам. Многие банки стараются зарабатывать на комиссионных продуктах, например, выдает кредиты, только если человек соглашается на покупку страховки (например, страхование жизни), или понижает ставку, если клиент соглашается на покупку страховки. Какова в этой области политика «Юниаструма»?
- Все потребительские кредиты клиент может получить как со страховкой, так и без нее. Мы не навязываем эту услугу, мы стараемся объяснять, зачем же страховка нужна.
Как правило, кредиты на большие суммы берут работающие люди, в том числе имеющие маленьких детей, и если с кормильцем что-то случается, я с ужасом думаю, что же было бы, если бы человек не купил страхование.
- А какой потребительский кредит для вашего клиента достаточно большой?
800 тыс. – 1 млн. рублей. И в среднем по 60% выданных нами кредитов страхование все же приобретается. Мы также идем по пути продажи отдельных страховых продуктов – мы активно работаем с несколькими страховыми компаниями. Мы продаем продукты страхование жизни от несчастного случая, страхование машин, квартир, загородных домов. Мы знаем, что в кризис на продаже этих продуктов банки могут получить хороший комиссионный доход. Мы понимаем, что 2015 год – это год комиссионного дохода, и выиграет тот, кто научится его правильно продавать.
- Делает ли банк упор на залоговое кредитование населения, на ипотеку?
Мое мнение таково – если банк не зашел в ипотеку до кризиса, то в кризис это делать поздно. Это очень затратно для банка, так как надо нанимать достаточно дорогой персонал, нужны серьезные инвестиции в сеть. Пока мы для себя такого решения не приняли.